Интервью Селены Гомез журналу Interview 2020 года.

Селена Гомез и Эми Шумер обсуждают важные вещи (и неважные тоже).

Селена Гомез прожила несколько жизней. Всего в 27, она, в произвольном порядке, международная поп-звезда с тремя альбомами, занимавшими первые места, входит в топ-50 самых отслеживаемых личностей в инстаграм, актриса с 7-ми лет, исполнительный продюсер телевизионных документальных фильмов, центр внимания таблоидов, филантроп, защитница ментального здоровья, и, с недавнего времени, основатель инклюзивной бьюти-линейки. Она также выжила после волчанки, аутоиммунного заболевания, диагностированного ей в 2013, из-за которой ей пришлось прибегнуть к трансплантации почки в 2017. Это была слишком тяжелая ноша для плеч девушки из Гранд-Прери, штат Техас, стоял вопрос, сможет ли она выкарабкаться. Ответом оказалось твёрдое «да». После афиширования борьбы с тревогой и депрессией, и последовавшего лечения, Гомез вернулась к публичности в прошлом году с “Lose you to love me”, гимном самоутверждения, который преобразовал личностный кризис в публичный катарсис. Эта песня, первая для неё, что возглавила чарт Билборда, была главным синглом из “Rare”, личной исповеди для танцполов, которая превратила уязвимость в силу, а провал – в триумф. Как Селена сказала своей подруге, комедианту Эми Шумер, у неё всё будет в порядке.

Эми Шумер: чем ты позавтракала?

Селена Гомез: у меня была китайская еда с прошлого вечера.

Ш: у меня тоже. Дамплинги. Это правда плохой способ начать день.

Г: я собиралась потом позаниматься зумбой, но этого не случилось.

Ш: прислушивайся к своему телу. Я слушаю своё, и оно говорит мне каждый день не заниматься зумбой. Я хочу быть очень осторожной в этом интервью, так как на тебя будто через лупу смотрят. Ты кашлянуть не можешь, чтобы не попасть в трендовые новости.

Г: грустно то, что я не помню времени, чтобы было не так. Что сохранило меня на плаву – я знаю, что на моём месте скоро будет кто-то другой, и я говорю об этом не в негативном ключе. Иногда это плохо сказывается на моей карьере, но иногда я думаю: «теперь я могу говорить о вещах вроде моей депрессии и тревожности, вещах, с которыми я борюсь и в которых я полностью открыта, потому что я верю в помощь». Но, кроме этого, я продолжаю твердо стоять на земле, потому что изо всех сил избегаю этого. Это не значит, что я не живу своей жизнью.

Ш: кажется, у меня около десяти миллионов подписчиков в инстаграм. То, что я испытываю, ты испытываешь в десять или двадцать раз сильнее. Что мотивировало тебя делиться с таким количеством наблюдающих всеми личными сторонами своей жизни?

Г: в мои намерения никогда не входило попадать в таблоиды. Так что, когда так происходит, это неконтролируемо. И тогда я такая: «Подождите, всё это неправда». Из-за того, как СМИ иногда пытаются объяснить некоторые вещи, они начинают выглядеть плохо, когда в реальности нет ничего плохого в том, что мне нужно уехать, или я влюбилась. Мне пришлось откровенничать, потому что люди портили мою историю, и меня это убивало. Я так молода, и я намерена продолжать меняться, и никто не имеет права говорить мне, какая у меня жизнь.

Ш: я очень люблю «13 причин почему», который ты спродюсировала. Там есть такая параллель, потому что да, ты очень знаменитый человек, но для девушки, которой лгали, и травили в старшей школе, это так же важно.

Г: поэтому меня это расстраивает. Я прочла в новостях, что 11-летний мальчик покончил с собой, потому что девочка поссорилась с ним в сети. Я не хочу жить в мире, где происходит такое. И неважно, в каких масштабах.

Ш: ты уже помогла многим людям, особенно молодым, разобраться с их собственными ментальными проблемами. Чувствуешь ли ты, что это – твое призвание?

Г: я не знаю, предназначалась ли мне эта роль, но я люблю людей. Я много переживаю. Я прошла через многие проблемы со здоровьем, и я знаю, что многу достучаться до людей, кто прошёл через похожие страшные вещи – трансплантацию органа, диализ или лечение. Платформа нужна мне, по большей части, чтобы помогать людям. Поэтому я думаю, что для меня нормален такой масштаб. То есть, не то, чтобы это было нормальным, но я хочу сказать, что я в деле, потому что это того стоит. Я знаю, что делаю кому-то где-то лучше, помогаю чувствовать себя понятым, услышанным, и это ценно для меня.

Ш: что ты хочешь, чтобы люди знали о волчанке?

Г: я несколько лет работала с альянсом по исследованию волчанки, и, на самом деле, существует несколько разных типов аутоиммунных заболеваний. У некоторых людей с волчанкой есть физические проявления, которые более заметны. Но я не представляла, что она у меня есть. Не было никаких физических признаков. И когда мне было 16, у меня было такое давление, что доктора говорили, у меня должен был быть удар. Меня положили в госпиталь, потому что они не могли понять, почему у меня такое высокое давление. Некоторым людям бывает нужна трансплантация из-за этого, и об этом не так уж много говорят. Для меня огромная честь быть частью этого сообщества, и искать пути людям безопаснее и проще получать лечение и более быструю диагностику.

Ш: я люблю твой новый альбом. Я его слушаю с ребенком. Я слушаю его, когда делаю тренировку для пожилых людей после СРК, и он мне очень интересен, потому что его можно определить как поп-музыку, но он об очень тяжелых вещах. Каково это – комбинировать свои пожелания с жанром?

Г: я хотела убедиться, особенно в этом альбоме, чтобы каждая песня для меня что-то значила, чтобы представляла собой историю, которая действительно со мной произошла или до сих пор происходит.

Ш: песня “Lose you to love me” – я думаю, многие люди соотносят себя именно с этой историей. Ты помнишь момент осознания того, что ты возвращаешься?

Г: помню. Я написала её в начале прошлого года, я тогда только прошла лечение. Это был момент, когда я вернулась, и мой настрой был: «я готова пойти в студию с людьми, которым доверяю, и начать работать над песнями». Была такая атмосфера, в которой люди были очень счастливыми, потому что казалось, что я наконец-то стану самой собой. Но в тот момент я не обязательно смотрела на это так. Когда я написала песню, я на самом деле говорила, что мне нужно было достичь дна, чтобы понять, что моё лицо было закрыто огромной вуалью.

Ш: это твой третий по счёту самый главный альбом. Это звучит забавно для тебя?

Г: это так странно, мне даже не приходило такое на ум. Моя мама – одна из самых удивительных людей в этом мире – я доверяю ей во всём. Она всегда говорила мне вещи наподобие: «Если ты не получила роль, значит, это было очень нужно кому-то другому, и ты должна за него порадоваться. Твоё ещё придёт». Она вырастила меня с таким менталитетом. Стой, а какой был вопрос?

Ш: я только что говорила о достижении в виде нескольких альбомов – «номеров один».

Г: точно. Не то чтобы я забыла о двух предыдущих. Просто я не пересчитываю их.

Ш: как для женщины, для тебя неприемлемо хвастаться этим или не быть скромной. Но мужчин поощряют в этом. Критикам очень понравился альбом. Ты читала обзоры и повлияли ли они на тебя?

Г: я прочла несколько, тем более, я не выпускала альбомов пять лет. Мой друг прислал мне парочку хороших, и это было удивительно, ведь не все мои альбомы оценивали с такой стороны. Я не выходила за эти пределы, потому что знаю, что происходит со мной. Попасть в интернетную круговерть? Я не могу себе это позволить.

Ш: я могу спуститься в подземку и взять кофе, и, возможно, несколько человек скажут мне «привет», но вокруг меня никогда не толпились – не считая бат-мицва. Но когда я выхожу в мир с комедийным репортажем, и он нравится людям, я могу чувствовать эту энергию на улицах. Этот альбом очень успешен. Ты это чувствуешь?

Г: я очень и очень счастлива. И иногда для меня это сложно – радоваться за себя.

Ш: почему?

Г: я не знаю. Я обсуждала это с несколькими людьми.

Ш: пыталась разобраться.

Г: и я уверена, что разберусь. Я думаю, во мне всегда есть что-то, что говорит: «Что же дальше?» Мой разум – это поле боя.

Ш: по мне, вся работа сводится к одному. Хорошо, если людям она понравится, но мне очень нравится работать. Ты тоже кажешься той, кто больше любит тратить время на работу, чем на то, что там будет потом.

Г: когда я записывала альбом, я чувствовала себя в безопасности. Я в пузыре, работаю над всяким, и полностью всё контролирую. Или, когда я на съёмочной площадке, и мы все как бы изолированы вместе. Это определенно то, что мне нравится. И теперь, когда он вышел, я правда считаю, что он отличается от других. У меня ощущение, что я приобрела аудиторию постарше из-за “Lose you to love me”.

Ш: миллионы людей так тебя любят, и когда кто-то встречает тебя, он может видеть твою доброту, ум и уязвимость. Я думаю, люди беспокоятся о тебе. Я беспокоилась за тебя. Нужно ли нам за тебя переживать?

Г: нет. Я прошла через трудные времена, и из этих моментов, нравятся они мне или нет, нарисовалась картина моей жизни. Это было страшно, потому что я не хотела, чтобы это повлияло на мою карьеру.

Ш: что ты не хотела, чтобы повлияло? Твоя личная жизнь?

Г: да. Я ничего не контролировала, когда была очень юной. Я думаю, людям было видно, когда я была слабой в определенные моменты, и когда у меня были проблемы. Некоторым людям просто нравится превозносить, а потом пытаться унизить.

Ш: я никогда не видела, чтобы кто-то реагировал на тебя негативно. Когда ты говоришь про слабость, я даже не знаю, о чём именно ты говоришь.

Г: полагаю, что я имею в виду, что люди беспокоятся обо мне из-за моих проблем в прошлом. И вроде как и сейчас. Но я в порядке. Я сталкиваюсь с тем, с чем сталкиваюсь, и, если я понимаю, что у меня трудная неделя, или я не в состоянии что-то делать, я этого не делаю.

Ш: когда я вижу, чего ты достигла, меня это так вдохновляет. Ты спродюсировала документальный сериал, “Living undocumented”, и затем ты перевыпустила кое-что из своей музыки на испанском. Почему эти две вещи так для тебя важны?

Г: я очень люблю музыку, но есть и разные истории, которые я хочу рассказать. Я знала, что получу негативную реакцию на этот сериал.

Ш: правда?

Г: ну да, но я хотела рассказать о важном. Я хотела глупых вопросов о вещах, которые должны немедленно прекратиться, и на которые всем плевать. Задай мне вопрос о важных вещах.

Ш: считаешь ли ты, что ты втянешься в президентскую гонку?

Г: нет, я не планирую этим заниматься в ближайшие лет 30 [смеется]. Но я поспособствую тому, чтобы как можно больше людей проголосовало. Мы с друзьями постоянно об этом говорим. Я буду выкладываться, чтобы заставить людей проголосовать.

Ш: какое ТВ-шоу тебе нравится?

Г: я люблю Succession.

Ш: ты смотришь Cheer?

Г: нет, но я помню, что ты мне его советовала.

Ш: подо что вы танцуете с друзьями, когда отрываетесь?

Г: “I don’t fuck with you” Биг Шона. Это лучшая песня на свете. Она высвобождает много агрессии, когда её поёшь. Она терапевтическая, в мрачном смысле.

Ш: ты не считаешь, что я слишком стара, чтобы носить резиночки для волос?

Г: Эми, я не считаю, что ты слишком стара для чего-либо.

Ш: мой ассистент на днях оставил тут резиночку, и я натянула её на волосы, и посмотрела в зеркало, выглядела я печально. Будь честна со мной. Если бы ты увидела моё фото с резинкой для волос, ты бы подумала: «О, это печально»?

Г: во-первых, я обожаю тебя. Во-вторых, я бы никогда так не подумала. Прошу, носи резиночки.

Ш: ты выпустила линейку косметики. Какие у тебя взаимоотношения с макияжем?

Г: я хотела начать разговор о том, как можно помочь себе чувствовать себя отлично. Все эти вещи необязательны, чтобы чувствовать себя красивой. Люди моего поколения подвергаются всему этому давлению, что нужно выглядеть определенным образом, и я хотела выпустить линейку, которая сняла бы немного этого давления. В кампании принимали участие обычные люди. У меня есть 48 оттенков тональной основы и консилера. Всё очень качественно и просто. Я хочу, чтобы люди чувствовали себя в безопасности.

Ш: окей, но ты можешь сделать тушь, которая не делает комочки?

Г: да, обязательно сделаю.

Ш: точно сделаешь? Я правда ни одной не могу найти. Кид Куди высокий?

Г: я думаю, что он примерно на 8 сантиметров выше меня.

Ш: насколько помню, ты не очень-то высокая.

Г: мой рост 165. Это же средний, да?

Ш: я не хочу стыдить тебя за рост, но он не высокий. Какой у тебя любимый перекус, после которого у тебя не возникает плохих ощущений?

Г: яблоки и арахисовое масло.

Ш: могу быстренько дать совет? Если ты возьмешь одну ложку арахисового масла и смешаешь с тремя ложками йогурта, и обмакнешь туда своё яблоко, это изменит всю твою жизнь. Может твоя миссия - помогать с ментальным здоровьям, а моя – доносить информацию об этом перекусе.

*Продукты компании Мета запрещены на территории РФ.